Я не пил больше месяца, практически живя в отделении. Я отвык от похмелья, утренних головняков и запаха возбуждённой женщины. Интрижка на работе была не лучшей моей затеей, но глядя на твою влажную выгнутую дугой спинку, уткнувшуюся в подушку русую голову с короткой стрижкой и  оттопыренную попку, которую я старательно изнурял в две рядом расположенные дырочки, понимаю, что это было неизбежно. Я бы всё равно тебя трахнул, детка, это был лишь вопрос времени. Ты и сама безумно хотела, чтобы я тебя выебал. Тупо, без всякой этой псевдоромантической мишуры — без задушевных долгих разговоров, приторности и пылких признаний. Признайся, это так.

   Да, блядь, ещё! Не останавливайся! Ты орёшь вцепившись зубами в подушку, превращающую твои всхлипы в глухой стон, впиваешься в мои бёдра и запястья, а я вхожу в тебя, с каждым толчком вытягивая в струну твоё гостеприимное лоно. И срать, что завтра мы снова станем коллегами, а ты моей подчинённой. Срать, что приедтся изображать рабочие отношения. Пожалуй, я даже оторвусь на тебе за какой-нибудь мелкий косяк. Буду проходить мимо как обычно с миной сурового безразличия. Это будет завтра. Сейчас есть только мы, наша страсть и похоть. Мы в настоящем, сплетясь в одно целое, отдаемся своим инстинктам.

   Наши телефоны разрываются от звонков: моя девушка, кто-то с работы, твой муж. Лишний раз убеждаюсь, каким бы ни был ты охуенным супругом, всегда найдётся такой мудак как я, которому твоя жена даст с огромным удовольствием.

   Стараясь не кончить быстро я представляю красоты родного соснового бора, но финал неизбежен, я наполняю тебя своей спермой. Мы лежим, пьём пиво, ты куришь, смотрим тупое шоу, снова трахаемся. И так по кругу.

   Поздно вечером ты уйдёшь, накинув свой плащ, улыбнувшись и попросив закрыть за тобой дверь. Я буду лежать в тишине расслабленный и одухотворенный, вспоминая твою улыбку — ещё одну замечательную вещь, которую ты виртуозно исполняешь своим ртом.

   Лежит он родной в позе Спасителя, аккуратно фиксированный и побритый, согреваемый тёплым светом бестеневых ламп, потолок изучает. Ему страшно и скучно. Хочется, чтобы всё быстрее закончилось. Или хотя бы началось. Ты колдуешь над мониторами, выставляешь режимы респираторных аппаратов. И тут раздаётся:

10. «У меня всё прошло! Ничего не болит! Везите меня обратно!»

Поздняк метаться. Ещё бы не прошло после лошадиной дозы морфия. Действие которого скоро закончится. В условиях кризиса и санкций с лекарствами напряжёнка, второй раз колоть не будем. Самим не хватает.

9. «Как-то я лежу неудобно. Можно повыше-пониже-на бок-посидеть-постоять?»

Китайские производители данного операционного стола об удобстве пациента заботились мало. В утешение могу сказать, что советские производители о нём совсем не заботились.

8. «Я себя знаю – под наркозом начну грязно ругаться, не стесняясь в выражениях!»

Напугали ежа голой задницей. Мы привыкли и по этому поводу переживаем меньше всего.

7. «А если меня наркоз не возьмёт? А я точно усну?»

Ещё один инопланетянин с совершенно отличным от человеческого обменом веществ. Все засыпали, а этот чего-то стесняется. Не сможете пару часов под наркозом полежать?

6. «Я точно проснусь?»

Да куда вы денетесь с подводной лодки. А мелкие нюансы вас не должны волновать в принципе.

5. «Я не умру?»

См.ответ №6

4. «У меня нос чешется!» Ухо-глаз-левая пятка. Почешу. Без проблем.

3. «У меня ещё холецистит. Раз уж всё равно в ливер полезете, можно заодно убрать?»

Какие ещё органы вам не нужны или малосимпатичны?

2. «Можно убрать поменьше?»

Одному – побольше, другому – поменьше… Хотя если речь идёт об ампутации то лучше сразу, чем раз в неделю и по кусочку.

1. «Сделайте разрез поменьше и шов покрасивее».

У гинекологических, чтобы за пределы купальника не выходил… А вот это уже вас должно волновать меньше всего.

   И вне рейтинга фраза, которую услышал однажды от весьма образованного человека:

«Говорят врачи кровь пьют и пациентов на видео снимают…» Без комментариев. Всё же телевизор лишь маленькое грязное окошко в трубе духовного мусоропровода… Не все плоды цивилизации дошли до нашего глубокого замкадья.

   Отчасти это и к лучшему.

   Проскочив на мигающий «зелёный» и утопив в пол педаль акселератора пришлось сразу перестраиваться через две полосы, затем пересечь двойную сплошную, подрезав пару засигналивших недотёп. Стрелка спидометра взлетела до сотни, промчавшись пару километров по встречке я вернулся в свой ряд. Я был дико зол: ссора с отцом и косяки на работе вывели меня из себя. Моя несдержанность пылала в груди раскаленным газовым шаром. Точно такой же висел в паре сантиметров над кромкой горизонта. «Два пальца до заката», а значит солнце сядет через полчаса. Город заканчивался и впереди замаячили верхушки сосен ленточного бора, сотнями километров распластавшегося по бескрайней казахстанской степи. Вынурнув из под моста я нёсся мимо первых деревьев к перечёркнутой чёрно-белой надписи. Невдалеке стояло несколько незадачливых отъезжающих, с краю от них и немного поодаль жалось в опушку леса невысокое создание  с длинными чёрными волосами и большой спортивной сумкой. Обычно я подвожу одиноких девушек, особенно в путешествиях между отдаленными населенными пунктами — люблю живое человеческое общение, да и мужчина я сострадательный. Но в тот момент когда я выжал в пол педаль тормоза, почувствовав знакомый стрёкот сработавшей ABS и остановившись в полуметре от незнакомой девушки, мною двигало лишь острое желание оторваться на ком-то — я отлично понимал, что это юная особа не сядет в тонированный в круг автомобиль с неуравновешенным водителем. Опустив боковое стекло и поймав её взгляд, спросил: " Куда?" Услышав название населённого пункта несколько прихуел. 100 км по трассе до захолустной деревеньки, а потом ещё 50 по безлюдной степи до забытого Богом пункта отгонного животноводства. Я предложил подбросить её до деревни, а там уже куда проще преодолеть остаток пути.

— Нет, мне нужно именно домой.

— Тебе нужно остаться живой и здоровой, иначе родители могут расстроиться. Солнце сядет через полчаса. А твои шансы дождаться прямого рейса стремятся к нулю. Можешь, конечно, переночевать в лесу или топать обратно со своим баулом. А судя по тому, что ты до сих пор здесь — забирать тебя не горят желанием.

   Я уже собрался поднять стекло и отъехать, как неожиданно услышал: «Хорошо». Я вышел, закинул её сумку в багажник. Её звали Настя. Она училась в одном из колледжей родного города. Милое, весёлое и беззаботное создание. Мы болтали о всяких глупостях — маньяках в лесу и степных волках-оборотнях, перспективах молодых девушек и своеобразности современных парней. Ну и. Конечно же. Я довёз её до дома. Безвозмездно. Бешеной собаке сто километров не крюк, да и жалко было оставлять её одну среди ночи. Обменялись телефонами, а через пару недель созвонились и понеслись, завертелись-закрутились романтические поебени: свидание, поцелуи, первый секс.

   Трахалась она изысканно, самозабвенно, с огоньком. Не ожидал такого мастерства в столь нежном возрасте. Она так дико возбуждалась, что порой возникали сомнения не обоссалась ли она? В силу возраста она обладала гибким телом, что позволяло использовать все возможные места и позиции для секса. Мы опробовали все комнаты, включая кухню, ванну, все подоконники и стиральную машину. Даже раковину. Я драл её капоте машины, передних и задних сиденьях. Пару раз даже зажав между передними.

   Она нисколько не претендовала на моё личное время, пространство и фамилию. Всё что ей от меня было нужно — это крепкий эрегированный член, чего она искусно добивалась лёгкими движениями губ. Никогда в жизни я ещё столько не трахался. Три раза в день — стабильно. А потом ещё и ночью. Стоит ли говорить, что интимное общение с такой комфортабельной девушкой мне ужасно нравилось?

   Однако всё в этой жизни заканчивается и моя страсть к ней со временем остыла. Секс перестал доставлять такое же удовольствие, появились проблемы на работе, мы стали реже встречаться.

   И здесь мою малышку понесло. Начались звонки и смс-ки сначала с признаниям в любви, затем с угрозами. Через некоторое время она просила прощения и вновь говорила о пылких чувствах. Я объяснял ей, что не люблю её и предложил расстаться. Она исчезла на какое-то время, но затем началась «вторая часть Марлезонского балета». Звонки-смс-письма по кругу. Она знала, где я живу, работаю, бухаю, знакомлюсь с девушками. Начала приходить ко мне домой выяснять отношения. В один из своих визитов увидела новую подружку и устроила истерику: " Что эта шалава делает у тебя дома? Кто она? Ты с ума сошёл? Ей хоть 18 есть?" Я вывел её на лестничную площадку. Моя несдержанность била ключом:

— А ты не охуела, детка? Сколько можно меня преследовать? Уёбывай из моей жизни.

— Но я же… Зачем ты так грубо?

— Потому, что ты меня конкретно заебала! Я не знаю каким, сука, языком тебе повторить, что ты остохуела мне. Откуда в тебе столько ебучей энергии?

— Я знаю, что ты хочешь быть со мной… Нас столько связывает… Хочешь, чтобы я ушла?

— Да. Навсегда.

— Прости, я поняла..

Из её глаз потекли слёзы, размазывая тушь по лицу она ушла вниз по лестнице.

И из моей жизни.

   Я привык решать за других. Всё что мне нужно — подписи в трёх местах. Да, здесь-здесь-и-здесь-где-галочка. И я возвращаюсь в своё царство гудящих аппаратов, пыхтящих кислородных генераторов и пронзительно пищащих мониторов с инфузоматами с очередной бумажной индульгенцией, формально разрешающей делать всё, что мне заблагорассудится. Я не злоупотребляю. Мои крылышки аккуратно сложены и не выбиваются за голубую ткань костюма, мои руки давно уже работают отдельно от головы — пульс, тургор, влажность, ригидность, керниг и постоянный анализ. Минимум вопросов, тело всё расскажет само — порой оно гораздо умнее своего обладателя. Минимум исследований — ЭКГ, кровь, моча и кое-что из биохимии. Остальное увидишь-услышишь-почувствуешь. Чтобы поставить инфаркт не нужно видеть больного, а инсульт — совсем не обязательно с ним разговаривать. 

    Иногда ты видишь то, что тебя огорчает. Видишь безнадежность, с которой ты будешь безрезультатно бороться, видишь мучения, продлевать которые придётся тебе, видишь глупость человеческую, бесконечную как Вселенная. Вы молчите и смотрите друг на друга с одинаковой надеждой. 

   Ты привык не принимать всё близко к сердцу, а чёрный юмор и здоровый цинизм делают рабочие будни чуть радужнее. Но иногда, в такое прозрачное холодное весеннее утро ты смотришь в глубокое безоблачное апрельское небо, чувствуя как начинают распускаться чёрные перья и осознаешь сколько людей разделил ты по двум половинам бытия. Ты забудешь об этом через час. Но руки, которые давно по локоть в крови и грязи будут помнить, они уже давно живут своей жизнью.

   Рванули недавно с друзьями на Княжьи горы отмечать очередную солнечную субботу катанием на лыжах и бордах. Мы же пиздец как следим за своим здоровьем. Но почему-то опять нахрюкались. У одного случайно оказался шашлык, у второго мангал и пиво, у меня неслучайно коньяк и конфеты. И как это обычно у нас бывает, шашлык с конфетами кончились быстрее, чем водка и коньяк. Пришлось закусывать пивом.

   И я опять пьяным сел за руль, хотя каждый раз на трезвую голову обещаю себе этого не делать. Перед самым отъездом одна очаровательная особа попросила бухого меня помочь передвинуть какую-то хрень у неё дома. Опять пришлось всю ночь трахаться без перерыва на сон. А когда в тебе циркулирует смесь водяры, коньяка и пива, то секс получается долгий и красочный. Периодически меня накрывал отходняк и приходилось догоняться коньяком. Не думаю, что она когда-то так орала.

   Утром я уехал к себе и проспал до позднего вечера. Принимая холодный душ, подпирая лбом стену я думал как мало осталось места в нашей жизни для романтики. Раньше, чтобы добиться близости с девушкой, нужно было потрать несколько месяцев ухаживаний и то не факт, что дело зайдёт дальше поцелуев. А сейчас выпив пару сильноалкголоьных напитков везешь её «в номера» и жаришь в нескольких позах. Сначала как нравится ей, затем – тебе, так как нажрался ты изрядно и кончить быстро не получится. А утром ты даешь ей денег на такси и говоришь какую-нибудь херню типа: «Это было незабываемо, детка. Как-нибудь повторим» Она глупо улыбается и уходит. И в квартире становится тихо-тихо. Слышно как пузырится минералка в приоткрытой бутылке. Ты наливаешь себе Джеймсона грамм 200 и заваливаешься на диван с мыслью, что пора уже что-то менять в своей жизни.

   В очередной раз обещаю себе исправиться и не садиться бухим «за управление».

— А вдруг… Ну, а если я не усну...

— Уснёте. Всё будет нормально.

— Просто волнуюсь… Холодно здесь как-то и волосы мешают… Вы точно не начнёте пока я не усну?

— Разумеется. Я поправлю. Если нельзя что-то изменить нужно расслабиться. Половина переживаний не сбудется, а вторая половина произойдёт вне зависимости от предположений.

— Понимаю… не могу не волноваться.

— Это нормально. Всё будет хорошо.

Вру, конечно, как последняя сука. Далеко не всегда всё бывает хорошо. Порой не бывает самого «будет». Но эмоции здесь неуместны и правда на самом деле никого не спасёт. А что чувствуешь ты? Однажды, всего лишь однажды, в точно такой момент тебя спросила об этом одна молодая девушка. Потом, разумеется, ты её тупо поимел, но речь о том. Ты бездушен и аморален. Ты погружаешься в это как в рутину. Это и есть рутина. На 90% — как в той поговорке. А про оставшиеся 10 ты стараешься не думать. Потому, что как только начинаешь думать появляется она.

   С ней всё по-другому. Она меняет тебя и твои обстоятельства. Признайся, не прошло и дня, чтобы ты не думал о ней. Мысли материальны? Возможно. Ты не знаешь притягивают ли они или у неё свои планы никак от тебя независящие. Порой кажется, что ты лишь ненавязчивый раздражитель, вызывающий минимум эмоций и от которого можно легко отмахнуться.

   Ты помнишь каждую вашу встречу. Видел её 14 раз с начала года и 62 за весь прошлый. Обычно ты чувствуешь её приближение, иногда визиты непредсказуемы. Она может открыть дверь с пинка, грубо ворвавшись и подчинить все вокруг своей воле или тихонько встать за твоим левым плечом. «Глупый мой ребёнок. Ты ведь скучал по мне? Но думал, что я больше не появлюсь. Признайся, ведь так? Но я здесь. Может, уже прекратишь рефлексировать и просто посмотришь мне в глаза?» Вот только в глаза смотреть совершенно не хочется. Потому, что прекрасно знаешь, что в них увидишь. Себя. Маленького и испуганного. Но ты же совершенно не такой? «Такой-такой. Ты же знаешь, что я единственная, кто видит тебя таким какой ты есть. И прекрати глупо улыбаться и делать вид, что ничего существенного не произошло. У меня свои планы. Ты знаешь зачем я здесь. Просто подвинься и давай в этот раз не будем терзать друг друга». А ты действительно глупо улыбаешься загадочной улыбкой Джоконды и намеренно долго выдыхаешь воздух, возвращая себя в бесчувственное агрегатное состояние.

   Ты знаешь как себя вести и что делать. Когда она рядом время растягивается, превращаясь в густой вязкий кисель, тягуче текут секунды, ты чувствуешь каждый мощный удар своего сердца, с каждым новым сокращением забивающего ледяной кол в твою макушку. Виски пульсируют, стержень проникает вниз по позвоночнику, ты продолжаешь медленно дышать — вдох-выдох- стараясь не сорваться в оцепенение или истерику. Твоё тело давно всё знает, руки живут своей жизнью. Никаких лишних движений. Это больше похоже на танец.  Танго. Только ты в этом танце совсем необязателен. Ты угадываешься в нём не более, чем песчинка в грязной луже. Это её танец, беспощадный и обжигающе ледяной. Он продлится вечность, но взглянув на часы ты поймешь, что прошло лишь полчаса. Небольшой промежуток за который она вырвет из тебя душу и растопит твой мозг. А потом уйдёт.

   Исчезнув, каждый раз она уносит с собой часть тебя. Ты физически ощущаешь, что тебя становится меньше. Ты будешь помнить о ней даже решив не вспоминать. Начнешь забывать как она появится снова, тихо прошептав над ухом: " Глупый ребёнок, думаешь ты сможешь мне помешать? Если уж мы стали стали чаще встречаться, может сделаешь мне одолжение? Не думай всерьёз, что ты действительно можешь что-то изменить".

   Ты молчишь. И мельком взглянув на часы сухо фиксируешь время смерти.

Я нужен тебе. А ты мне нет. И мне нет дела до твоей унылой любовной писанины. Ты можешь усираться, исходя на гавно, просить прощения, пытаться начать всё сначала. Твоя симпатия ко мне давно переросла во что-то большее, но уровень твоих притязаний равен твоей уровню твоей ебанутости. Ты никак не хочешь понять, что всё кончилось ещё в день нашего знакомства. Финишную черту я определил уже тогда.

   Больно? А нехуй было выворачивать душу на ширину раздвинутых ног. Тебе же это нравится, признайся. Ты любишь страдать и научилась получать удовольствие от боли. Ты прокручиваешь в сознании каждую фразу, каждое слово, смакуя и упиваясь собственной болью.

  Мне похуй.  Ты ждешь, что я напишу: «Привет, Мила! Скучала?» А ты выдашь длинный монолог о невъебенной любви ко мне и заплачешь. Только я ж не напишу. Не надейся. Всё же ты редкостная дура. Но не переживай, я никому об этом не расскажу. Разве что блогу. 

  Забудь меня. Удали из всех контактов. Ненавидь. Презирай. И нелюби, ради Бога. Если сможешь. Я взрослый мужик и этого не переживу.

   Нормального пацана на секс развести легко. Даже когда совсем не хочется.  Вежливые мы, не можем отказать прекрасным девушкам. Вот я, например, трахаться прошлым вечером совершенно не собирался. Меня ждал спортбар, кубок УЕФА и душевная мужская компания. И плевать, что я не фанат футболов-хоккеев  и прочих командных видов спорта. Я фигурное катание больше люблю. Мужское одночное. Но его в спортбарах не кажут, да и не станут мои пацаны его смотреть. Порой лишь устало констатируют: «Совсем ты, дружище, запидорел. Жениться тебе надо, барин». Ну, а хули мне? За жизнь поговорить с пацанами всегда в радость и никакой футбол не сможет испортить мне настроение.

   Тем же вечером, одну мою знакомую, замечательную во всех отношениях девушку, с которой я периодически сплю, одолела страсть к водным процедурам. Но горячую воду отключили. О чём она и непримянула мне сообщить, напросившись помыться. А я добрая душа — не могу отказать. Девушка-то очаровательная, никоим образом не претендующая на мою свободу и фамилию. Одна проблема — приближающееся время встречи в  спортбаре. Пока она мылась, я нервно сжигал вражеские танки из притаившегося в кустах МС-1 и поглядывал на часы. Я безнадёжно опаздывал и мысленно торопил мою гостью. «Может, ты потрёшь мне спинку?» — донеслось из душа. Всё, что угодно, лишь бы ты быстрее вылезла. И я иду в душ с искренним желанием просто помочь с гигиеническими процедурами. И ничего больше! Но когда видишь третий размер, я бы даже сказал, плавно переходящий в четвёртый, то уверенность тает вместе с ускользающей стела пеной. «Не хочешь присоединиться?» — томный взгляд полный надежды окончательно убедил меня, что кубок УЕФА не самое захватывающее мероприятие, ради которого стоит отказываться от столь роскошного тела. Жёсткий акт соития в душевой кабине, плавно перешедший на кровать, закончился на моём любимом кресле. У меня хватило сил лишь сползти на ковёр и попросить принести мою любимую чашку с чаем.

   Я отвёз её домой во втором часу, пару раз повторив активные гигиенические процедуры. Предлагал ей остаться на ночь, но она отказалась. И я вновь не смог ей отказать. Добрая душа.

   А пацаны нисколько на меня не обиделись. Лишь порадовались моему гетеросексуальному духу.

Я сходил с ума от удушливого запаха цветущих яблонь и ядовитой бриллиантовой зелени, тёплый влажный воздух наполнял мои лёгкие, приветливая Азия, широко улыбаясь, распахнула свой узорчатый халат в далеком южном городе моей необъятной Республики, куда я совершенно нелепо попал пару лет назад. Приехав обмениваться опытом со своими коллегами, я был поражён пышущим мартовским великолепием, с удовольствием променяв вечную весеннюю холодную хмарь северного городка на южное сочащееся солнце.

После рабочих будней шли безрассудные пьяные вечера, в один из которых, изрядно заправившись алкогольной продукцией, я познакомился с Асем. Она была моложе меня, с изящными правильными чертами лица, чувственным ртом, чёрными, сияющими, аккуратно уложенными волосами. Я вызвался проводить её до дома, а она не смотря на моё специфическое состояние, согласилась. Алкоголь развязывает язык и пробуждает во мне лучшие чувства – мы разговаривали о каких-то глупостях, я выдавал психологический портрет повстречавшихся прохожих, она смеялась и прикрывала глаза. Не думал, что она воспринимала меня всерьез, скорее я был для неё странным, но весёлым молодым человеком, который скрашивал её одиночество.

Днём я обменивался опытом с коллегами, вечерами обменивался любезностями с Асем. Мы гуляли, ходили в кино, на какие-то выставки. Всё как-то само развивалось и в какой-то момент пришло осознание того, что я уже не мог обходиться без неё. Это был пик нашего настоящего, который сменился неуправляемым штопором.

Её недостатки, которые поначалу казались лишь продолжением её же достоинств стали напрягать. Асем совершенно не волновал быт, как собственно и меня до какого-то момента. Она не заморачивалась приготовлением пищи и уборкой.

В интимной сфере всё было неоднозначно. Совершенно того не ожидая, я стал её первым мужчиной. Мы не разговаривали на эту тему до первого секса, и  меня это несколько шокировало. Неопытность и деревянность были вполне объяснимы, но педагогического мастерства мне в то время не доставало.

Промучившись какое-то время я решил расставить все точки над ё. Набор фраз о том, что она слишком хороша для меня. Это действительно было так, я никого не обманывал – не смог я ужиться с девушкой, которая не умела готовить и была бревном в постели.

Я месяц назад пришло приглашение на её свадьбу. Естественно, я не поехал. Выпить я и здесь смогу. Но в любом случае благодарен тебе, Асем, за подаренные минуты нежности и бесценного опыта. И будь счастлива!

Я очень воспитанный мужчина. Даже сейчас допивая хер знает какую бутылку красного я вежлив до одури и одухотворён в лучших традициях классической литературы. Не выпить нельзя — соотечественник занял третье место на чемпионате мира по фигурному катанию. Видимо, специально для меня. 

И телефон на ночь не отключаю, от этого, порой, многое зависит. Суслик, сука, воспитанный. Поэтому когда глубокой ночью раздаётся звонок,  я автоматически беру трубку, и что-то мычу, совершенно не проснувшись. Ночные звонки меня огорчают. Но это оказывается какая-нибудь Айжан или Света, сакраментально интересующаяся не сплю ли я. Разумеется, уже нет. «Я около твоего подъезда. Откроешь?» Что должен ответить воспитанный мужчина?

И я открою, и она зайдёт, смешная и пьяненькая, начнёт говорить тонким голосом, что никому она не нужна и никто не любит. Надует губки, схватит за пояс халата и потащит в спальню, по пути теряя части гардероба и распуская волосы. 

И воспитанному мужчине становится легче. Не знаю почему. И не от того, что отымел одну из непостоянных женщин нетяжелого поведения. Когда я прижимал её руки к кровати я не думал, что делаю что-то неправильно. Я просто возвратился в состояние, когда мне всё глубоко похуй.

И это не может не радовать.