Я привык решать за других. Всё что мне нужно — подписи в трёх местах. Да, здесь-здесь-и-здесь-где-галочка. И я возвращаюсь в своё царство гудящих аппаратов, пыхтящих кислородных генераторов и пронзительно пищащих мониторов с инфузоматами с очередной бумажной индульгенцией, формально разрешающей делать всё, что мне заблагорассудится. Я не злоупотребляю. Мои крылышки аккуратно сложены и не выбиваются за голубую ткань костюма, мои руки давно уже работают отдельно от головы — пульс, тургор, влажность, ригидность, керниг и постоянный анализ. Минимум вопросов, тело всё расскажет само — порой оно гораздо умнее своего обладателя. Минимум исследований — ЭКГ, кровь, моча и кое-что из биохимии. Остальное увидишь-услышишь-почувствуешь. Чтобы поставить инфаркт не нужно видеть больного, а инсульт — совсем не обязательно с ним разговаривать. 

    Иногда ты видишь то, что тебя огорчает. Видишь безнадежность, с которой ты будешь безрезультатно бороться, видишь мучения, продлевать которые придётся тебе, видишь глупость человеческую, бесконечную как Вселенная. Вы молчите и смотрите друг на друга с одинаковой надеждой. 

   Ты привык не принимать всё близко к сердцу, а чёрный юмор и здоровый цинизм делают рабочие будни чуть радужнее. Но иногда, в такое прозрачное холодное весеннее утро ты смотришь в глубокое безоблачное апрельское небо, чувствуя как начинают распускаться чёрные перья и осознаешь сколько людей разделил ты по двум половинам бытия. Ты забудешь об этом через час. Но руки, которые давно по локоть в крови и грязи будут помнить, они уже давно живут своей жизнью.