-У папы опять судороги, — испуганный голос замирает. — «Скорая» сказала ждите, много вызовов… Я не знаю, что делать...

-Дышит нормально, не синеет? «Депакин» пьёт?

-Когда судороги немного… А сейчас нормально. Пьёт. Может ему в рот что-то засунуть?

-Чтоб последних зубов лишился? Придерживай его, чтобы ничего не повредил. Я сейчас приеду.

   Поняв с первых слов, что от тебя хотят ты начал собираться. Судороги сами не пройдут в отличие от раздирающей от излишков алкоголя и недосыпа головной боли. К концу разговора, побросав в сумку джентельменский набор помощи эпилептикам — шприцы, системы, пару физ. растворов, «Маннит», ампулы " Реланиума" и «Конвулекса», надеваешь куртку и выходишь из подъезда. Грёбаный драгдиллер, если тебя не повяжут менты, изъяв часть стаффа, то дома можно госпиталь организовывать. Чип и Дейл спешат на помощь. Ты уже не рад, что дал номер своего телефона, не смотря на всю запретную красоту молодой нимфетки, чей отец имел честь лечиться в твоём отделении с проломленной башкой. Надо было брать коньяк и конфеты, но когда перед тобой стояло очаровательное создание с нежными зелёными глазами и покорным взглядом, ты благородно отказался, оставив при этом номер своего телефона, " на случай возникновения вопросов". Кто бы сомневался, что они возникнут!

   Времени не так уж и много — если начнётся статус, то он может не дожить и до твоего приезда. Сегодня ты трезв и можешь позволить себе не соблюдать скоростные ограничения. Доезжаешь до дома, поднимаешься на второй этаж. Дверь не заперта. Захожишь в комнату — мужчина на полу, вытянут в струну, но розовый и дышит. Идёшь на кухню, можешь руки. Одеваешь перчатки, заряжаешь флакон Маннита в систему, обматываешь скотчем и фиксируешь к люстре. Входишь в локтевую вену тонким катетером… Частые капли раствора понеслись в сосудистое русло, тонкой струйкой устремился набранный Конвулекс. Судороги сменяются тихим и безмятежным сном. Дожидаясь пока последние капли исчезнут в системе, закручиваешь пробкой катетер, аккуратно поворачиваешь голову и выводишь нижнюю челюсть. 

-Теперь будет спать. Сегодня судорог больше не будет. Пусть сестра посмотрит за ним — главное, чтобы не синел и ровно дышал. Будет рвать — голову на бок, — я смотрю в её большие зелёные глаза и понимаю, что она сейчас заплачет.- Пойдём на кухню.

   Вы пьёте твой любимый чай с бергамотом, ты успокаиваешь её на автомате рассказывая то, что сотни раз рассказывал в таких случаях родственникам. Людям мало интересно, что там на самом деле происходит с человеком, им важно, чтобы он выжил и желательно не ссался под себя. Ты говоришь то, что от тебя хотят услышать... 

— Я поехал, если что — звони в любое время. Завтра на приём к неврологу. Я ей позвоню — предупрежу.

— А ты можешь остаться?

-Ты же знаешь, что я всё равно уеду. 

   Тем временем она успокоилась и на её лице появлась совершенно детская наивная улыбка. Ты смотришь в её влажные зелёные глаза и надеешься, что ей всё же есть 18, ведь её пухленькие порочные губки так органично смотрелись бы на твоём крепком члене. В любом случае возрастные рамки вас обоих не остановят. 

   Уже через пару тройку дней ты ушёл на липовый больничный и твои пальцы неделю не разжимали её упругие бёдра. Она оказалась наредкость чувственной и покорной, полностью доверяя тебе своё юное тело. А про возраст ты её так и не спросил